Holland Park Opera. La Bogema

 

 

Шотландское сопрано Кэти Бёрд  - великолепная, незабываемая, пронзительная Мими!  Браво - музыкантам The City of London Sinfonia под управлением дирижера  Джорджа Джексона!

 Но сама поставка вызывает недоумение.

- Вот так должна была начаться опера, -  прошептала почти вслух  соседка справа своему партнеру. Париж, мансарда, рождество и четверо голодных друзей, замерзающих от холода.
И никого больше на сцене!

Это был уже последний акт «Богемы» новой постановки режиссера в Холланд Парк Опера, решивший перенести постановку в Италию, на киностудию 50-х,  

Первый акт преставлял собой организованный хаос, царящей на съемочной площадке, загроможденный массивной кинокамерой, костюмерами, массовкой, огромной луной, которую медленно перекатывают с одного края сцены на другую, в то время как наши герои - Родольфо (а здесь он – сценарист, а Мими – костюмер) восторженно поют про луну. Вот так, буквально!

- Я вообще ничего не понимаю, что здесь происходит и кто сейчас поет, - пробурчал недовольно партнер – моей соседке справа в начале первого акта.

Признаться, понять его недовольство можно, если вспомнить, что в «Богеме» - все просто и прямолинейно, ведь это опера о чувствах, о мужской дружбе, о взаимовыручке, о женской солидарности, о неожиданных и потому прекрасных чувствах, особенно в первом акте, где праздник, юмор, смех и любовь.

Но все это никак не сочетается с чрезмерной загруженностью и переполненной людьми сценой, с нагромаждением предметов, никак не относящихся к тому, что создали Пуччини и либреттисты. Такое пренебрежительное режиссерское самодовольство! Во имя чего?  

После антракта признаки киностудии вроде исчезли, в а последнем акте появилась даже всеми любимая мансарда в Латинском квартале Парижа, и все внезапно встало на свои места, а развертывающая перед нами драма несложившихся отношений наших героев, болезнь и смерть Мими на глазах Родольфо, Марселло и Мюзетты, Шонара и Коллена – все это вернуло постановку к убедительной драме. 

У сопрано Кэти Бёрд – потрясающий, отливающий серебром  голос, трогательная, уязвимая  среди хаоса, происходящего вокруг нее. Она изумительно исполняет ключевые арии, сцена ее смерти пробивает до слез.

Родольфо Адам Гилберта - сдержан и напряжен.

Мюзетта в исполнении сопрано Елизабет Карани – гламурная и на удивление самоуверенная, что и не удивительно. Она здесь актриса и любовница самого Альциндора (бас Генри Грант Кёрсвелл), то есть – директора фильма. Полная противоположность ей Марчелло баритона  Росса Рамгобина. 

Бас Барнаби Ри —чувствительный Коллин, а баритон Гарри Тэтчер – прямолинейный  Шонар  

Дирижирование Джорджа Джексона - сдержанное, лиричное и удивительно детальное.

 

Людмила Яблокова